Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

- Скажите, Кляйн, а если наши планы потерпят фиаско, и господин метатель окажется в руках французской полиции? Что будет тогда? - спросил Шомбер, неторопливо идя по булыжной мостовой, - Не приведет ли ниточка господ сыщиков к нам? Вы подумали о возможных последствиях?

- Не беспокойтесь. Здесь Орсини полностью завязан только на мне, считая меня французским анархистом, ненавидящим Вторую империю. Я же исчезну из Парижа сразу после покушения, вне зависимости успеха или неудачи нашего дела. Кроме этого, взрывчатка, которой будет начинена бомба метателя, изготовлена в Британии. Это сильно запутает дело и наверняка вызовет большой скандал среди союзников. Даже если наш объект уцелеет, трения между Парижем и Лондоном будут только нам на руку.  

- Приятно иметь дело со столь осмотрительным человеком, - произнес гость, а затем добавил, - Что же, тогда осталось выбрать место и время. Нас очень торопят.  

- Что касается времени и места, то у меня есть одна идея. Думаю, наш господин обязательно будет там, - радостно произнес Кляйн, и оба заговорщика направились домой, дабы обсудить наедине столь важный вопрос.  

Кляйн оказался провидцем. 26 сентября французский император покинул свой дворец и отправился в Оперу, где намечалось проведение торжества, посвященного памяти победы императора Наполеона I в битве под Йеной. Эльзасец ловко использовал страсть нового императора к памятным датам своего коронованного предшественника в подготовке ему смертельной ловушки.

В назначенный час, придерживая под полой просторной куртки объемистый сверток, итальянский карбонарий терпеливо ждал часа своего возмездия. Пылкий южанин был точно убежден, что смерть императора послужит на благо его многострадальной родины, разрываемой двумя хищниками, австрийцами и французами. Так говорили те люди, что помогли Орсини нелегально проникнуть из Италии во Францию. Так говорил его идейный товарищ - эльзасский анархист, который оказал ему бесценную помощь в создании метательной бомбы и узнавший точное время и место движения императорского кортежа.

Все шло, как и было намечено заговорщиками, но в их действия нежданно вмешалась погода. После обеда, небо над Парижем затянули свинцовые тучи, из которых брызнул мелкий и нудный дождь. Он, конечно, не мог заставить французского императора отменить запланированное торжество, но заставил пересесть из открытой коляски в тяжелую карету.

Медленно и неторопливо приближался почетный эскорт к тому месту, где располагался смелый метатель. Моросящий дождь сильно проредил толпу парижан пожелавших приветствовать своего императора, чем очень помог Орсини. Стоя в нескольких шагах от мостовой, он был едва прикрыт редкой цепью любопытных парижан и мог действовать совершенно свободно.

Как только императорская карета стала наплывать на итальянца, он стремительно распахнул полы своей куртки и резким броском метнул в неё свой сверток. Возможно от волнения или от отсутствия тренировки, но вместо стеклянного окна дверного проема, в котором виднелся лик французского правителя, бомба по замысловатой траектории пошла несколько вверх и угодила в правый верхний угол кареты. Раздался ужасный взрыв, и все вокруг заволокло черными клубами дыма.

Когда ветер развеял дымовую завесу, людскому взору предстала ужасная картина. Парадная карета императора очень сильно пострадала. Взрывом была полностью снесена крыша и разрушена вся передняя часть. Было убито два кучера, чьи окровавленные тела валялись по разные стороны от кареты. Серьезные ранения получили два кавалериста, что ехали впереди императорского экипажа. Однако все взоры парижан были обращены внутрь поврежденной кареты, где было отмечено какое-то слабое движение.

С замиранием сердца смотрели завороженные зрители как подбежавший конвойный офицер, дрожащими руками ухватился за каретную дверь, вдавленную внутрь салона силой взрыва, и дернул её на мостовую. Вместе с ней на землю рухнуло чье-то окровавленное тело, в котором мало кто смог с первого взгляда опознать главного шталмейстера императорского двора Людовико Моро. Его широко раскрытые глаза были пусты и спокойны, и было сразу видно, что счеты с жизнью у этого человека полностью завершены.

Крик ужаса пронесся по рядам зевак с огромной скоростью прибывавших к месту событий. Внутри кареты бесчувственно лежали три тела, а вся её белая обивка, было густо залито кровью.

- Помогите мне! - крикнул конвойный своим товарищам, и они стали осторожно расплетать клубок человеческих тел.

Первым из кареты был извлечен военный министр со скальпированной раной головы. Сорванный взрывом широкий кожный лоскут имел ужасный вид но, несмотря на рану и обильную кровопотерю, министр был жив и издавал жалобные стоны. Затем из кареты было извлечено тело самого Наполеона, который был без движения.

- Убит! Император убит!!!- моментально раздались людские крики, и было от чего. Вся одежда французского императора была залита алой кровью, а руки его безвольно свешивались вниз, когда конвойные осторожно переносили его в сторону от взрыва.

Все внимание парижан было полностью приковано к фигуре Наполеона и потому, мало кто обратил внимание на третье, женское, тело, которое конвойные торопливо закрыли плащом. Дама явно была мертва, а её личность было совершенно не обязательно знать простому люду.

Куда больше их занимал террорист, метнувший бомбу в императора. Он не бежал, как бегают простые убийцы, свершив свое подлое дело. Нет, полностью подтверждая статус террориста, он остался на месте, дабы все знали человека, поднявшего руку на священную монаршую особу.

Подскочившие конвойные мигом скрутили ему руки и пригнули голову, но, даже находясь в столь неудобном положении, Орсини мог с торжеством наблюдать за деянием своих рук. Всего несколько шагов от него лежали окровавленные тела его жертв и среди них, главный угнетатель и враг великой Италии, Луи Бонапарт.

Задержанного конвойные увезли с места преступление самым первым, опасаясь самосуда рассерженной толпы, которая настойчиво требовала немедленной смерти убийцы императора. В префектуре полиции, следуя кодексу террориста, Орсини назвал себя и то движение, которое он имел честь представлять. Он так же признавал себя в покушении на императора и брал на себя всю ответственность за содеянное преступление. Больше полицейские не смогли выудить у него ни слова. Выдавать своих тайных товарищей, у европейских террористов было категорически запрещено.  

Орсини, правда, не долго почил на лаврах цареубийцы. Вскоре выяснилось, что император Наполеон жив. Взрыв бомбы сильно контузил его, а осколки стекла изрядно посекли августейшее лицо. Так же от ударной волны, Наполеон получил травму живота и груди, но они не были опасны для его здоровья.